Место, где я жила до 15 лет.
В воспоминаниях только бесконечные сопки и тайга.
Кедры, терпкий запах морской капусты на скалистом побережье, цветы багульника, синеглазых фиалок и кукушкиных слезок на Зеленом мысе. А еще саранки - папа привозил для мамы - дикие тигровые лилии. И жимолость, конечно: горькая, ароматная, таежная.
И тоска, тоска, тоска.
Сколько себя помню, всегда хотела сбежать оттуда.
Словно нет ничего за этой короной сопок, будто ты отрезана от остального мира заколдованным океаном тайги.
Все мое детство - лес. Уезжали на недели: спали в зимовьях, ели с костра. Бездорожье, уазики, собаки эти с хвостами колечком (на самом деле высокопородистые лайки). Ночью просыпаешься в палатке, а по брезенту тук-тук-тук, капли дождя, и там, за пределом твоего сухого убежища - мир. Странный, пугающий, дремучий, звучащий. Неизведанно первобытный, магически немыслимый.
Я все время жила в мечтах. Запоем читала сказки, Кэрролла, Толкина, Шекспира, Дрюона, Дюма. Воображала себя то королевой эльфов, то еще кем-нибудь - когда вокруг безысходность девяностых, а по телику две программы с технологическим перерывом, остаются только книги, и чем волшебнее, тем лучше.
А потом все закончилось. Смертью, крахом, болью, ядерным взрывом - да какая в общем-то разница.
Просто в какой-то момент я решила, что с меня хватит - и закэнсилила свою идентичность. Когда теряешь дом, ничего не сравнится с тем отчаяньем. Ни-че-го.
Можно сказать, я победила. Вырвалась, изничтожила, вытравила эту детскую слабость - любить и ждать. Вытравила себя.
А как иначе?
Но иногда бывает, что внезапно спотыкаешься... Несмотря на годы, столетия, эпохи и весь этот мезозой.
Все что у меня осталось - охотничий бинокль моего отца. Он словно до сих пор хранит его запах - смесь уксуса и сигарет. Искрящуюся синеву глаз, черные локоны как у средневекового короля, татуировки.
Бинокль - это ведь вполне себе символ. То, на что ты смотришь издали, вдруг становится слишком близким и... невыносимым.
Но надо как-то пытаться жить дальше.
Или что...?